Важная информация
Мы в социальных сетях
Чем больше я узнаю собак...
Признаюсь честно: одна из моих главных радостей — встречать людей, о которых говорят «человек на своем месте». По-моему, они — украшение жизни. Да, в идеале только так и должно быть, но где ж они, те идеалы, в приложении к реальности? Но уверена: есть список профессий, которым необходима защита от людей случайных. И ветеринарный врач занимает в этом списке одно из почетных первых мест. Почему? А знаете анекдот: заболел как-то ветеринар. Пришел на прием к терапевту и слышит вопрос: «Ну-с, на что жалуетесь?». Ветеринар: «Э, как у вас тут все просто!».
Ветврач Александр РАКИТИН смеется, слыша эту народную мудрость, но соглашается с нею:
— Абсолютно точно. Я начинал с техникума, и нам с первого курса, когда мы еще даже не были допущены к животным, вложили в голову, что ветврач — это не профессия. Это диагноз. И если попадают случайные люди в эту профессию, они, как правило, отсеиваются сами. А чтобы понимать пациентов, которые не ответят на вопрос «на что жалуетесь?», прежде всего знания нужны в своей области. И желание понять. И наблюдательность, чтобы видеть, как пациент себя ведет в нормальном состоянии, чтобы отличить норму от патологии. Их надо знать, любить. И есть такое понятие, как врачебное чутье. На каком-то подсознательном уровне понимаешь это все, не просто пользуясь строго теорией по пунктам: сделать одно, второе, третье и отпустить. Нужно анализировать, понимать. Чутье все-таки много дает.
Александр Михайлович знает, о чем говорит: в свои молодые годы он уже прочно занял место бога для алчевских кошатников и собачников. Ну хорошо, не для всех — для большинства из них: в ветеринарной медицине, как и в любой другой, у всех свои авторитеты. Но он несомненно принадлежит к любимой мной категории людей на своем месте и пополняет коллекцию историй о том, как судьба приводит своих избранников туда, где они необходимы. Эти истории бесконечно разнообразны.
— Не скажу, что с самого детства мечтал об этом, — признается доктор.
—Но когда пришло время задуматься о выборе профессии, я пришел в школьную библиотеку, взял справочник для поступающих. Просто листал. А когда увидел ветеринарную медицину, листать перестал. И в 14 лет поступил в Старобельский сельхозтехникум, а потом уже — в Луганский аграрный университет.
— Прозрение?
— Наверное. Конечно, в детстве постоянно было общение с животными разными, не только с кошками и собаками. Были времена, и коров пас: тогда было много коров, свиней на Административном, так что помогал друзьям, гоняли коров. В своем доме всегда собаки, коты, птица, свиньи, овцы...
— Кто в любимцах был?
—Все, кроме петуха. Был петух, который дрался, и у нас с ним был конфликт, — улыбается Александр Михайлович.
— Терроризировал он не только меня, всю семью...
Возвращаясь к вопросу о чутье — наверное, тогда еще отложились моменты наблюдения за животными. Когда человек приходит в эту специальность стерильным полностью, не имея представления, где у животного хвост находится, это, конечно, сложно.
— И учеба в техникуме показала, что над справочником для поступающих было принято правильное решение?
— Да, мне было очень интересно. Мои школьные учителя даже не верили, что я окончил техникум с красным дипломом. Я был обычным средним учеником, но когда пришел проведать школу и показал свою зачетку, долго не могли поверить, что это оригинал зачетки.
— Первого пациента помните?
—Помню, такое не забывается. Была Пасха, я первый год учился в университете. К дому подъехала машина, привезли кошку с патологическими родами. Воскресенье, праздник, других врачей не нашли, каким-то образом узнали мой адрес... Пришлось на дому делать кесарево сечение. Трое живых котят. Одного не удалось спасти, он был в родовых путях ущемлен. И кошка — все замечательно. Это было боевое крещение.
— Страшно было?
— Бояться некогда было. Страх был перед осложнениями, потому что у меня на тот момент был самый минимальный набор инструментов, буквально четыре наименования. К счастью, ничего такого не произошло, и на одном зажиме, пинцете, скальпеле и ножницах я смог сделать операцию.
Сейчас уже много побывало и сложных, и очень сложных пациентов. К сожалению, бывает и такое, что невозможно спасти. Бывает… Я очень не люблю выражение «у каждого врача есть личное кладбище». Кладбища нет у того, кто не работает. Вспомним про неизлечимые заболевания. Кроме того, на любой препарат может быть аллергическая реакция вплоть до анафилактического шока, когда просто не успеваешь ничего сделать, какие- то секунды... И тогда очень больно. То, что у пациентов четыре лапы и хвост, ничего не меняет.
— Иногда приходится слышать: со временем устанавливается заслон между врачом и страданиями пациента, постоянно жалеть всех — психика не выдержит...
— Заслон этот невозможно поставить. Это больше видимость спокойствия. Если впадать в панику вместе с владельцем животного, то хорошего не будет ничего ни для врача, ни для пациента. Нужно спокойно себя вести, чтобы владелец чувствовал поддержку и сам не паниковал. А на самом деле каждый случай пропускаешь через себя. Человек забрал животное после лечения, ушел, а ты по пути домой вспоминаешь, думаешь, анализируешь... Это не отпускает: не профессия — диагноз.
Хочется иногда побыть обычным человеком, но не получается. Так, чтоб пять часов пробило, закрыл дверь, ушел — и до следующих девяти утра. Так не бывает... Но когда потом видишь результат своих усилий, понимаешь, что не зря в этой профессии, не напрасно жизнь проживается.
— В гуманной медицине справедливо считается: точный диагноз и грамотное лечение — половина дела. Вторая половина — доверие к врачу, контакт с пациентом. Работает ли это в медицине ветеринарной?
— Конечно. Тут ведь в процессе участвуют трое: третий — владелец животного, и его доверие к врачу очень много значит. Сразу чувствуется, когда человек приходит с недоверием. В этом случае и животное ведет себя не так, и в работе это создает сложности. Прежде всего нужно идти к врачу с доверим и положительным настроем, настроем на успешное лечение. Это много значит. Когда врач чувствует к себе доверие, он работает совсем по-другому.
И животное, безусловно, воспринимает или не воспринимает врача. Владелец выступает посредником: успокоить, зафиксировать животное, изначально обучать собаку адекватному поведению при лечении, кошку приучить к тому, что и чужие люди могут к ней прикасаться.
Животное сразу чувствует настрой человека, чувствует, что от него исходит. Слышит страх и начинает вести себя неадекватно, негатив воспринимает как угрозу для себя, начинает обороняться. Прежде чем начать работать с пациентом, нужно отбросить все моменты негативные, настроиться на животное.
— А со всеми удается ладить?
— Не со всеми получается договариваться. Если пациент не пляшет под дудку врача, приходится врачу плясать под дудку пациента, чтобы не было грубости, ведь любая стрессовая ситуация осложняет течение основного заболевания. Приходится подстраиваться под тяжелого пациента. Если собака никак не хочет заходить в лечебницу — выйти к ней на улицу, задобрить лакомством. Если животное невозможно на стол посадить, если оно от страха под мебель прячется — приходится на колени становиться, под стол к нему сходить, чтобы в итоге оказать помощь. Ко всем животным стараешься относиться одинаково хорошо. Если животное слишком агрессивное, оно в этом не виновато, это недоработка владельца. Переносить свою антипатию на животное неправильно.
— Беспомощность вам знакома?
— Бывало... Но сразу думаешь: хватит, в любой ситуации должен быть выход. Когда появляется чувство беспомощности, начинается паника, а паника — это злейший враг. Нельзя этого себе позволять. Да и вообще, врач должен быть уравновешенным не только на работе.
— К вам часто приходят волонтеры из «Добрых сердец Алчевска» со своими питомцами. Многих вы вернули к жизни и проблему бездомных животных знаете не понаслышке.
— Это очень больная тема. Количество бездомных животных растет с каждым днем. Волонтеры, которые пытаются исправить ситуацию, лечат, стерилизуют кошек и собак, ищут и находят для них хозяев, достойны очень большого уважения — шляпу перед ними снимаешь. К сожалению, люди часто не отвечают за тех, кого приручают. Волонтеры просто не могут все охватить, хотя максимально стараются. Очень хотелось бы, чтобы в сознание людей заложилось: если у тебя есть животное, ты отвечаешь за него постоянно. Прежде чем взять животное, человек должен понять, готов ли он к этим обязательствам, к этой ответственности.
— Ну, а у вас, Александр Михайлович, конечно, всегда была живность дома? — Конечно. Люблю и кошек, и собак. Сейчас у меня овчарка с очень «редкой» кличкой Мухтар. У кота тоже не менее «редкая» кличка Барсик, обычный полосатый кот. Если красиво — европейская короткошерстная тигровая. Собака такое животное, которое определяет одного хозяина и под него полностью прогибается. Я был определен в хозяева. С домашними он может себе кое-что немножко позволить, со мной нет. Отношения у нас замечательные. А кот… Кот гуляет сам по себе. Есть настроение — придет, чтобы его погладили. Нет настроения — сидит на балконе, воробьев пересчитывает...
— Как это говорится: чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак. А когда все больше и больше узнаешь собак и других, каково отношение к людям?
— Надо любить и животных, и людей. Тем более, что работаем мы и с теми, и с другими. Но иногда, к сожалению, попадаются такие люди, что весь смысл этого выражения прочувствуешь... Животное не способно на подлость. А их преданность, то, как ухаживают за потомством, как любят тех, кого... кого любят... Не мешало бы человеку так себя вести. Люди, которые лишают себя этого общения, много теряют.
— Как изменило вас то, что знаете их и понимаете? Ведь наверняка изменило.
— Изменило. Я так думаю, что... добрей, что ли, становишься. Наверное, так.
По материалам газеты "ОГНИ"